В тихих водах Каспия отражаются не только берега пяти государств, но и их амбиции, надежды и стратегические расчеты. Этот древний водоем, самое большое озеро на планете, стал ареной современной геополитической игры, где переплелись интересы великих держав, энергетические маршруты и правовые дилеммы.

Море или озеро: больше чем семантика

С момента распада Советского Союза в 1991 году пять прикаспийских государств — Азербайджан, Иран, Казахстан, Россия и Туркменистан — не могли прийти к единому мнению о правовом статусе Каспия. Казалось бы, простой вопрос: море это или озеро? Но от этой формулировки зависит судьба триллионов кубометров газа, миллиардов баррелей нефти и стратегических транспортных коридоров.

Если Каспий — озеро, то его поверхность и дно должны быть поделены поровну между всеми прибрежными государствами. Если море — то применяется Конвенция ООН по морскому праву, согласно которой разделение происходит по принципу длины береговой линии. В этом случае Казахстан с самой протяженной береговой линией получает наибольшую долю, а Иран с короткой береговой линией — наименьшую.

В этой правовой головоломке каждая страна отстаивала позицию, наиболее выгодную для своих интересов. Иран настаивал на том, чтобы Каспий считался озером, что дало бы ему равную с другими государствами долю в 20% ресурсов. Азербайджан, Казахстан и Туркменистан выступали за статус моря, что увеличило бы их доли в соответствии с длиной береговых линий. Россия же занимала особую позицию, не соглашаясь ни с одним из этих определений, поскольку признание Каспия морем обязало бы ее предоставить иностранным судам доступ через реку Волгу, что противоречило ее стратегическим интересам.

До распада СССР существовали двусторонние договоренности между Советским Союзом и Ираном, определявшие правила навигации и торговли на Каспии, который фактически был закрыт для третьих стран. Появление новых независимых государств полностью изменило геополитическую карту региона, превратив вопрос о статусе Каспия в многосторонний спор с высокими ставками.

Энергетическое сокровище

А ставки действительно высоки. По оценкам, запасы Каспийского бассейна составляют около 48 млрд баррелей нефти и 292 трлн кубических футов природного газа. Регион также является домом для ценных осетровых рыб, которые производят одну из самых дорогих в мире икру.

Неопределенный статус Каспия десятилетиями создавал препятствия для разработки этих богатств. Особенно спорными были месторождения в южной части Каспия, на которые претендовали Азербайджан, Иран и Туркменистан. Двумя основными территориальными конфликтами стали споры между Туркменистаном и Азербайджаном по поводу месторождения «Сердар-Капаз», а также между Азербайджаном и Ираном относительно месторождения «Араз-Алов-Шарг».

Эти споры иногда принимали опасный оборот. В начале 2000-х годов напряженность между Ираном и Азербайджаном из-за спорных территорий Каспия достигла своего пика: Иран угрожал двум азербайджанским судам, проводившим полевые исследования для компании «Бритиш Петролеум», вынудив их вернуться в Баку, и демонстративно удалил азербайджанские морские пограничные знаки. Тогдашний премьер-министр Азербайджана Артур Расизаде выразил официальное неудовлетворение иранскому послу Ахаду Газзаи в связи с этим инцидентом и потребовал объяснений.

Ситуация обострилась летом 2001 года, когда иранские истребители не менее восьми раз грубо нарушили воздушное пространство Азербайджана, залетая на значительную глубину (до 100-180 км от Баку) и совершая полеты на малой высоте над азербайджанскими населенными пунктами.

В этот критический момент в спор вмешалась Турция, оказав Азербайджану военно-политическую поддержку. После демонстрации силы со стороны Турции, включая направление в Баку пилотажной группы «Турецкие Соколы» 24 августа 2001 года, систематические нарушения границы со стороны Ирана прекратились. Официально Тегеран объяснял свои действия несогласием с разделом советской части Каспия между четырьмя постсоветскими государствами и требовал 20% акватории и морского дна для себя, независимо от длины береговой линии и исторических прав.

Долгий путь к конвенции

Прикаспийские государства начали обсуждать правовой статус Каспия еще в 2002 году на первом саммите в Ашхабаде. Затем последовали встречи в Тегеране в 2007 году, в Баку в 2010 году и в Астрахани в 2014 году. Каждый саммит приближал страны к компромиссу, но решающий прорыв произошел только 12 августа 2018 года.

В казахстанском городе Актау лидеры пяти прикаспийских государств подписали Конвенцию о правовом статусе Каспийского моря. Владимир Путин назвал эту встречу «эпохальной», а президент Казахстана Нурсултан Назарбаев – «Конституцией Каспия».

Конвенция стала компромиссным решением, уникальным в международной практике. Каспий определили не как море или озеро, а как «водоем, имеющий особый правовой статус» (в документе используется термин «Каспийское море», но в статье 1 оно описывается просто как «водоем»). Это концептуальное решение фактически исключило применение любых международных законов или инструментов, применимых к морям или озерам, закрепив правовую неопределенность и сохранив статус-кво.

Согласно документу, поверхность Каспия регулируется как море: государства получают юрисдикцию над 15 морскими милями от своих берегов и права на рыболовство в пределах дополнительных 10 миль. Однако морское дно и его минеральные ресурсы не были точно распределены — это оставили для двусторонних соглашений между прибрежными государствами. Фактически, конвенция не предложила никакого решения проблемы разделения морского дна, а лишь подтвердила существующее положение дел.

Соглашение установило важное правило: военные корабли некаспийских государств не могут находиться в акватории Каспия. Также страны-участницы конвенции не могут предоставлять свою территорию другим государствам для совершения агрессии против любого прибрежного государства. Эти военные аспекты соглашения полностью соответствуют интересам России и Ирана, обеспокоенных возможным присутствием сил НАТО в регионе.

С точки зрения Азербайджана, Казахстана и Туркменистана, идеальным вариантом была бы демилитаризованная зона, но Москва давно отвергла такую возможность. Тот факт, что российские военные корабли в Каспийском море наносили удары по целям в Сирии и Украине, подчеркивает военное значение Каспия для Москвы.

Военные аспекты конвенции имеют далеко идущие последствия для баланса сил в регионе. Запрет на присутствие иностранных военных сил и использование территории для агрессии против прикаспийских государств фактически закрепляет военное преимущество России, обладающей крупнейшим флотом на Каспии. Азербайджан, Казахстан и Туркменистан в результате лишаются возможности привлекать союзников для военного сотрудничества в регионе.

Это напрямую ослабляет их переговорные позиции в вопросах строительства транскаспийских трубопроводов и раздела морского дна, так как при возникновении споров они оказываются лицом к лицу с более мощными в военном отношении соседями без возможности внешней поддержки. Таким образом, военные положения конвенции превращаются в инструмент непрямого давления при решении экономических и территориальных вопросов.

Шестой саммит, состоявшийся 29 июня 2022 года в Ашхабаде (Туркменистан), не сумел продолжить прорывную динамику предыдущего мероприятия. Основные обсуждения касались экономического сотрудничества и экологических вопросов, но не привели к принятию революционных решений. Стороны ограничились декларативными заявлениями и обсуждением текущей повестки, при этом лидеры прикаспийских государств договорились использовать ресурсы региона исключительно в мирных целях.

Транскаспийский трубопровод: мечта или реальность?

Одним из самых спорных вопросов, связанных с Каспием, остается возможность строительства Транскаспийского газопровода, который соединил бы Туркменистан и Азербайджан. Этот проект, впервые предложенный еще в 1990-х годах, позволил бы Туркменистану, обладающему четвертыми по величине запасами газа в мире, поставлять свои энергоресурсы в Европу в обход России, к чему так стремятся европейские страны, пытающиеся слезть с российской газовой иглы.

Конвенция 2018 года теоретически разрешила строительство подводных трубопроводов, требуя одобрения только тех стран, через чьи участки морского дна они проходят. Однако документ также содержит положения об экологической безопасности, которые могут быть использованы для блокирования таких проектов.

Россия, заинтересованная в сохранении своего доминирования на европейском газовом рынке, долгое время выступала против Транскаспийского трубопровода, ссылаясь на экологические риски.

Новые маршруты и новые реалии

1 марта 2025 года произошло знаковое событие: туркменский газ начал поступать в Турцию через Иран по схеме SWAP-замещения. Соглашение предусматривает ежегодную поставку до 2 млрд кубометров газа с перспективой увеличения объемов до 15 млрд. Это стало результатом интенсивных переговоров между Туркменистаном, Ираном и Турцией.

Схема SWAP-замещения работает так: туркменский газ поступает в Иран, а Иран отправляет эквивалентный объем своего газа в Турцию. Юридически это считается туркменским газом, что позволяет обойти международные санкции против Ирана.

Однако Турция также заинтересована в получении туркменского газа через Азербайджан и Грузию. Президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган заявил, что доставка газа из Туркменистана в Турцию и Европу и расширение мощности Трансанатолийского газопровода (TANAP) — «это лишь вопрос времени».

Для реализации этого маршрута необходимо построить Транскаспийский газопровод под Каспийским морем. И здесь мы возвращаемся к проблеме статуса Каспия.

Современное состояние спора

Несмотря на подписание Конвенции 2018 года, некоторые вопросы остаются нерешенными. Конвенция установила общие принципы, но детали разделения морского дна все еще требуют двусторонних соглашений.

Северная часть Каспия уже была полностью разграничена между Россией, Казахстаном и Азербайджаном согласно соглашениям 2001 и 2003 годов с использованием принципа срединной линии. Но в южной части Каспия территориальные споры между Азербайджаном, Ираном и Туркменистаном продолжаются.

После подписания конвенции многие иранские граждане обвинили свое правительство в «продаже» Каспия, поскольку доля Ирана оказалась меньше, чем при равном делении. Президент Ирана Хасан Роухани тогда подчеркнул, что для разделения морского дна потребуются дополнительные соглашения.

Каспийский бассейн и мировая геополитика

Спор о статусе Каспия выходит далеко за рамки региональных интересов. Он затрагивает глобальную энергетическую безопасность, конкуренцию между Россией и Западом, а также растущее влияние Китая в Центральной Азии.

США и Европейский Союз поддерживают диверсификацию энергетических маршрутов и уменьшение зависимости от российского газа. Поэтому они заинтересованы в реализации Транскаспийского газопровода и других проектов, которые могли бы доставлять центральноазиатские энергоресурсы на западные рынки в обход России.

Китай, в свою очередь, уже стал крупнейшим импортером туркменского газа через газопровод Центральная Азия — Китай. Пекин стремится укрепить свои позиции в регионе в рамках инициативы «Один пояс, один путь».

Россия и Иран, столкнувшись с западными санкциями, укрепляют свое стратегическое партнерство и стремятся сохранить влияние на Каспии. Конвенция 2018 года, запрещающая военное присутствие нерегиональных держав, соответствует их интересам.

Будущее Каспия

Укрепление прикаспийских государств и меняющаяся геополитическая обстановка могут привести к новым договоренностям по спорным вопросам Каспия. Вполне возможно, что конвенция 2018 года, хотя и не является всеобъемлющей нормативной базой, создает основу для дальнейших переговоров.

Проект Транскаспийского газопровода остается реальной возможностью, особенно в свете европейских стремлений к энергетической диверсификации и туркменских интересов в расширении экспортных маршрутов. Однако его реализация по-прежнему зависит от сложного переплетения экономических интересов, экологических соображений и геополитических расчетов.

Поставки туркменского газа в Турцию через Иран демонстрируют, что прагматичные решения возможны даже в условиях санкций и региональной напряженности. Эта модель может стать примером для других проектов в регионе.

В любом случае, судьба Каспия и его богатств будет определяться не только юридическими формулировками, но и способностью прибрежных государств находить взаимовыгодные компромиссы в турбулентном XXI веке.

Как метко заметил президент Казахстана, Конвенция о правовом статусе Каспия стала своего рода «Конституцией Каспия». И как любая конституция, она создает рамки, в которых должны развиваться дальнейшие отношения. Возможно, не все амбиции сторон удовлетворены, но создан фундамент для мирного сосуществования и совместного использования богатств этого уникального водоема.

А пока великие державы продолжают свою игру, Каспий, как и тысячи лет назад, несет свои воды между Европой и Азией, храня в глубинах не только энергетические сокровища, но и истории древних цивилизаций, которые процветали на его берегах задолго до того, как нефть и газ стали определять судьбы народов.